Юрий Егорович Бралгин родился 25 июня 1939 г. в с. Мармыши Романовского района Алтайского края. С 1962 г. по 1967 г. будущий художник учился в Дальневосточном Институте Искусств, на отделении живописи, с 1975 г. он становится членом Союза Художников России, с 1994 г. Юрию Бралгину присвоено звание Заслуженного художника России. Является постоянным участником городских, краевых, республиканских, всесоюзных и зарубежных выставок.

Центральной темой работ Бралгина стала природа, жизнь, быт и нравы алтайцев, воплотившаяся в жанровой картине с неповторимым видением композиции.

На данный момент Юрий Бралгин живет и работает в городе Бийске Алтайского края.

Великая отечественная война. Родилось и выросло уже поколение, как это событие стало для нас историей. Художественная галерея Романовых представляет вниманию своих зрителей  Проект Майский Вальс.  

Изначально в нём участвовали работы 14 красноярских художников-фронтовиков. Проект Майский вальс стартовал в мае 2010 года. В настоящее время идёт постоянное пополнение собственной арт-коллекции галереи, а так же в 2018 году Арт-галерея Романовых участвовала в движении «Волонтеры Победы», в ходе которой будущие участники шествия могли получить по почте распечатанный в формате А4 портрет своего родственника – участника войны.

Почти ушло поколение фронтовиков и мы, как обычно, спохватившись, стараемся собрать по крупицам и сохранить воспоминания, фотографии непосредственных участников тех событий, оставив память о судьбах людей военного поколения. Они помогают нам окунуться в далекое прошлое и многое понять в повседневной многоликости мирного времени.

Эхо сражений звучит на их полотнах без парадного глянца и пафоса, с мучительной ненавистью к врагу, с отвращением к любой войне.

В проекте участвуют работы Андрея Поздеева, Юрия Худоногова, Николая Ряузова, Ильи Титова, Николая Сальникова, Михаила Гладунова, Якова Еселевича, Михаила Мишарина, Аделя Абдрахимова и Владимира Шавлыгина.

Особенно отметим с вами одну из работ, «Партизан», Евгения Кобытева. В 1941 году он оказался в фашистском концлагере «Хорольская яма», бежал в 1943-м, воевал до Победы. И только спустя много лет, в 1959 году художник впервые показал серию графических работ «До последнего дыхания», посвященных узникам концлагерей.

"Майский Вальс 45-ого года" - наша благодарная память о тех художниках Красноярья, кто сражался на полях Великой Отечественной войны, самоотверженно трудился в тылу, где в редкие минуты отдыха художники находили возможность рисовать. Натурные рисунки, сделанные по следам событий их участниками, сейчас воспринимаются нами, как драгоценные документы военного времени.

28 апреля 2010 года в числе почётных гостей открытия проекта присутствовали: Ветеран ВОВ - Тайгин Иван Иванович (художник); Ветеран ВОВ - Титов Илья Дмитриевич (художник); Ветеран ВОВ - Абдрахимов Адель Хакимович (скульптор); Масалов Виктор Андреевич - Участник ВОВ (художник); Левитин Анатолий Павлович - Ветеран ВОВ; дети и внуки Кобытева Евгения Степановича - Ветерана ВОВ (художника); Ряузова Нина Васильевна - вдова Ветерана ВОВ, Ряузова Бориса Яковлевича (художница); Мишарина Валентина - вдова Ветерана ВОВ, Мишарина Михаила Никифоровича; Еселевич Ольга Яковлевна - дочь Участника ВОВ, Еселевича Якова Семёновича; председатель Красноярской краевой общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов - Самков Анатолий Петрович.

Продолжаем рассказывать о художниках-участниках ВОВ!!!
Кобытев Евгений Степанович (1910-1973) - живописец и график. Ушел на фронт добровольцем, был ранен и боролся до последних сил, но попал в плен. Его отправили в самый страшный концлагерь"Хорольская яма", располагавшийся на территории Украины. Бежал из плена и снова встал в строй, закончив войну уже на территории Германии. О страшных дня плена он рассказал в своей книге, а также во многих своих рисунках, которые несут как сатирический, так и трагический оттенок.
*два фото показывают каким ушел на войну и каким вырвался из плена Евгений Кобытев. Разница между снимками не более трех лет!

«Пейзаж» на региональных выставках и в концептуальных кураторских проектах воспринимается жанром практического назначения, в некотором роде – консервативным и мало актуальным видом современной художественной практики. Это априори жанр непосредственных фиксаций, вполне расчетливо настроенный на зрительские реакции. И сколько бы не писалось о «самобытности, особой специфике», которая прослеживается на протяжении всей эволюции сибирского пейзажа, которому исследователи отводят «право на самостоятельное место в русском искусстве»,- как пишет автор одной из диссертаций (С-Пб). (Еще бы права не было!) Но обилие и даже засилие этого жанра в художественной жизни отдельных территорий, где есть мастера и «мастера - версификаторы», формирующие массовый художественный рынок (Хакасия, Алтай, Красноярский край…) вызывает к этому жанру и его авторам настороженность в профессиональных кругах постмодернистской ментальности. Тем более, что нынешние пейзажисты рубежных десятилетий 20-21 вв. особенно активны: объединяются в группы по интересам, выезжают на пленэры и устраивают передвижные выставки. Не всегда отдавая себе отчет в том, что это жанр - наипервейшая трудность которого – найти самобытную форму воплощения. Совершить собственное открытие «сибирскости»  региона, его мест и местечек.  А это тем более сложно, поскольку  первопроходцы старшего поколения мастеров 20 века из Омска, Красноярска, Иркутска, Абакана, Кемерово, Новокузнецка… уже находили типологические признаки географии мест и основные идейно-образные константы. Исследователи сибирского пейзажа справедливо отдают им должное в своих трудах и публикациях.

     О влиянии природы на творческие процессы в своей Республике ученый-историк, искусствовед И.К. Кидиекова писала: «Природа Хакасии…с особой освещенностью и быстрой сменой ландшафта тайги и степи, гор и лесов всегда оказывает воздействие на художников, придавая широту и открытость живописи, особенно пейзажу. Неповторимость природы Хакасии – главное слагаемое национальной живописи».

     Очевидно, стоит уточнить, что речь должна идти о национальных свойствах образности. Ведь природа объект безразличный к социальному аспекту, она  лишь  вовлекается человеком во взаимоотношения. Как и техника живописи, которая является  универсальным и интернациональным инструментом. И, тем не менее, «национальные» качества образ природы может приобрести, но только в процессе глубокого, художественного ее осмысления, благодаря включению в него типических сюжетных и композиционных констант, культурных и социальных символов. Какими, например, являются памятники Хакасии, специфика жизненного уклада, стаффажи из народных типажей.

     Пейзаж действительно был ведущим жанром в искусстве Хакасии, начиная с  1960- годов прошлого столетия, когда здесь, как и повсеместно, начались поиски образной специфики местных территорий. В те годы природа Хакасской автономии стала открытием для своих и приезжающих авторов. Постепенно был сформирован коллективный образ хакасской природы, узнаваемый на выставках плавными рельефами холмов; раздвинутыми границами пространства, фланкированного горами;  степной зоной со знаками древних культур – курганами и менгирами; затерянными в просторах поселениями и одинокими путниками. Образы-символы Хакасии запечатлели в разных пространственно-временных моделях такие мастера пейзажа, как Калинин А.Ф.,  Тодыков В.А., Хлебников Г.С., Новоселов В.М., Никоненко Г.В., Капелько В.Ф., Серебряков Г.А.

     Словом, в Хакасии оформились типические, выигрышные признаки образа ее природы, многократно повторяемого пейзажистами.

     Это отступление автор позволила себе, поскольку многие годы заинтересованно следила за процессами, происходящими в искусстве Республики. В частности, присматривалась к художнической позиции А.Г.  Кобыльцова. Но теперь назрела задача  презентации по сути нового имени в нашем искусстве – художника современного, работающего в русле традиций сибирского пленэрного жанра.

     Даже беглое перелистывание изобразительного ряда в его альбоме дает несколько ощущений: перед нами мастер живописного дара, цельного видения и достаточного формального разнообразия, хотя работает он в рамках традиций реалистического пейзажа.

     Александр Григорьевич Кобыльцов родился в Амурской области, учился в Благовещенске и Владивостоке, т.е., до 32 лет жил совершенно в иной природной среде. Художник признается, что не сразу понял, как писать летний охристый колорит степей,  растворяющийся в прозрачности горизонта; кайму перелесков и дальних гор осенью или зимой...

     «Я приехал в Хакасию в 1992 году уже с определенным образом, сложившимся видением природы. Я не впитал Хакасию с молоком матери. Местное культурное пространство воспринималось больше экзотикой, но я понимал, что это поверхностные впечатления. Поездки на пленэр для меня стали путешествиями души по просторам Хакасии. Невозможно сочинить в мастерской то, что непрестанно показывает природа. Для меня это способ накопить пластическую информацию, которую можно использовать в дальнейшем в мастерской». 

     Кроме пейзажной живописи Александр вполне успешно работает в жанре портрета и натюрморта.  Но именно природа стала предметом его особого эстетического удовольствия, выраженного живописными средствами.

     «Больше всего мне нравится писать места, где степь и горы встречаются. В таких местах интересно организовывать большие пространства. Мне вообще не свойственна любовь к мелким деталям. Когда регулярно выезжаешь на пленэр, то его не воспринимаешь как трудность. Если случаются перерывы в выездах, то действительно начинаются проблемы».

     И так, нам предстоит исследовать, чем интересна живопись Кобыльцова  и доказать, что он действительно мастер пейзажа крепкой профессиональной школы с индивидуальным мировоззрением и своими методами образных решений.

   Во-первых, столь красноречивые символы, как курганы и менгиры, маркирующие Хакасию, в пейзажном творчестве Александра крайне редки. Как, впрочем, и социальная составляющая. Т.е., этот художник мыслит себя чистым пейзажистом, и все его задачи лежат в плоскости чистой природы.

   Во – вторых, он не ангажирован зрителем, поскольку выбирает для разработки не привлекательные, выигрышные мотивы с точки зрения изобразительности, а мотивы исключительно интересные в живописном отношении, в каких можно решать сложные пластические задачи. Таковы, например пейзажи со стогами, домами, ульями, заборчиками, речными протоками, взятыми крупным планом.

     Но и другой тип пейзажа, распространенный в искусстве республики, - панорамный пейзаж с величественными горами решается этим автором без какого-либо пафоса и эффектов театральности. Выгодно отличаясь подлинностью авторского чувственного переживания, но не лишенного аналитической оценки в выборе сюжета и  организации формы.  Внутреннее зрение художника, его понимание специфики жанровых и пластических задач ощущается в тональной структуре произведений, в темпераментном подчерке, в широком и точном мазке.

     Этюдные материалы А.Г. Кобыльцова чрезвычайно обширны. В альбом включена лишь незначительная часть последних лет. Но вот, что интересно: жанр непосредственных фиксаций сиюминутных состояний у этого художника  открывает весьма разнообразную картину жизни природы в колористическом отношении. В этой череде этюдных материалов и пленэрных пейзажей-картин есть скупые по набору красок, но тонкие, изысканные по цветовым нюансам; есть форсировано декоративные и сочно исполненные работы, поражающие вкусной материальностью живописи. Какое бы время года не писал художник, а он активно работает круглый год, он всегда стремится добиться тонкости живописных состояний в отношениях неба и земли, в колорите снега, осенней листвы, в передаче переходных состояний времени суток и года. То есть, эмоциональное содержание его работ отличается большим разнообразием, оно не варьируется, а всякий раз открывается новыми образными ракурсами. 

     Художники Хакасии, называя свои пространства «архитектурой», нашли образное и точное определение специфики хакасского разно уровневого ландшафта. Здесь пустынные степи сменяются горами, которые являются эквивалентом идеальной, устойчивой, надмирной  жизни природы, неподвластной времени и человеку.

     Таковы обобщающие пейзажные образы Кобыльцова «Хакасия», написанные в 2007 и 2012 годах, в которых он создает прочувствованный образ своей новой родины. Или «Пришла зима» и «Весна в горах» 2006, 2007 годов. Утверждая мощь мироздания, они сюжетно аскетичны, потому монументальны. Художнику в принципе несвойственна детализация, он пишет темпераментно, широкой кистью, пастозным мазком, применяя мастихин.

     Но есть в его творчестве пейзажи созерцательного характера: «Солнце село» (2008), «На окраине» (2011), «Вечер» (2012), «После дождя. Таштып» (2012). В этих композициях акцентируются пространства небес с растворяющимися в них очертаниями дальних планов, окрашенных вечерним розовым светом. Сверхзадача живописца – схватить и запечатлеть кульминацию вечернего светового покрова, опускающегося на землю. Но, не впадая, в красивость, которая в это время суток бывает чрезмерной в реальности.  Думается, что образная цель автора в таких случаях состоит в передаче ощущений таинственности, созерцательной задумчивости и смутных переживаний, которые сродни жанру «элегии». А чисто технические задачи  - достичь эффекта единства воздуха, земли, воды, света и цвета в обобщающих колористических или тонко нюансированных отношениях он решает артистично.

     Музыкальность, мягкая мелодика ритмов, свойственна и таким работам, как «Осенние поля» 2006 и 2007 годов. Впрочем, художник ценит и умеет применять ритмику как выразительное средство своей живописи, настраивающей на лирический или эпический лад. Достаточно взглянуть на картину «На Енисее. Вечер» (2006), чтобы понять, насколько важны для автора ритмы в геометрии форм, в технике нанесения красочного слоя, в колористических акцентах и напоминаниях о них, в пространственном развитии планов.

     Но сибирские лесостепные просторы с излучинами рек – не только лирический образ безбрежности, тишины и покоя, но и культурный символ народных представлений о «воле вольной». В творчестве художника есть такого рода пейзажи-метафоры: «Аскизская степь» (2006),  «Возвращение стада» (2007),  «Пейзаж с горами» (2008), «Горы осенью» (2011), «Вечер» (2012). Впрочем, глубина свойственна всем произведениям художника, не зависимо от формата картины или этюда. Именно пространственные планы организуют сюжетную основу его образов, мысленно уводя зрителя в дали, наращивая в нем ассоциации, как например в пейзажах: «Зимний вечер» (2008); «Сентябрь. Саяны», «После дождя. Таштып» (2012).

     Т.е, автору свойственен не только широкий охват собственно пейзажной темы, но разнообразная и тонкая передача состояний природы, в которых есть чувство надвигающихся перемен: зима начинает уступать весне, застыл осенний воздух над Енисеем, резко похолодало к вечеру, стала влажной  земля после дождя....

     Причем, картины жизни природы могут решаться в три доминирующих цвета, спаянных в единую колористическую гармонию («Стога зимой», «Хакасия»), либо в декоративной живописности.

     Такова серия вечерних и утренних «шушенских» пейзажей с плотью домов, исполненных  крупным планом на свету и в тенях, в контражурах освещения. Плотное  темпераментное письмо с рельефной фактурой, богатая разработка холодных или теплых цветов, местами сгущенных в многослойную живописную поверхность, сообщают образам мощную эмоциональную напряженность. Кроме того, эти работы несут идейный подтекст - они отражают  исторически  сложившийся стиль жизни пришлого этноса, заселившего подтаежные зоны Красноярского края. Такой образ сибирской деревни, словно ретранслирует тип ментальности сибиряка. Т.е., национальный аспект в этих произведениях звучит не впрямую, а подтекстом.

     Не каждый художник возьмется писать кадмием желтым, охрой золотой, светлой, красной: группа желтых цветов считается опасной. У Александра она гармонична и оживлена цветовыми ударами, как в упомянутой серии, посвященной Шушенскому, эпической и монументальной. Плотное корпусное письмо, форсированный цвет и его удары-акценты, контрасты тепло-холодных отношений создают эффект вкусной живописи, ее материальности, свойственной русской живописной школе. Художник как будто совмещает в одном полотне два метода – плоскостной и пространственный, внося, таким образом, в содержание собственное оригинальное видение.

     Сродни этой серии динамичный по живописи пейзаж 2008 года «Здесь родился и жил А.А. Кокель» (основоположник чувашского профессионального искусства). Во фрагменте деревенской улочки каждый объект: краплачные крыши, блекло-зеленая придорожная трава, синева размытой дороги, зеркальные осколки лужи вызывают классические представления о российской глубинке. Но они возникают не только благодаря изобразительному ряду, но и за счет  живописной трактовки в традициях российской пейзажной школы, например, в нем «по-коровински» живописно написана грязь дороги. 

     Одним словом, А.Г. Кобыльцов ведет параллельно две линии развития пейзажных образов – панорамную и камерную, пишет «просторы» и «уголки».    

  Камерный пейзаж – это обжитый мир городских окраин, прозрачные перелески, речные заросли. Одни многокрасочны, другие изысканно силуэтны. 

     Вторая линия его творчества - создание панорамных, эпических и лиро-эпических пейзажей. В таких картинах образы осмысливаются в философском плане, и  природа предстает как символ вечности и незыблемости. Эти образы не содержат никаких признаков человеческой деятельности, ничего сиюминутного, а лишь возвышенный аскетизм и подлинную убедительность живописно-пластического языка.

     Для эпического пейзажа, пейзажа программного в искусстве Хакасии, характерны величавые картины природы, полные внутренней силы, особой значимости и бесстрастного спокойствия. И это уже иная пространственно-временная модель сибирского пейзажа, которая есть в творчестве А. Кобыльцова. Когда натура постигается автором цельно, не расщепляясь на отдельные цветовые и световые эффекты, благодаря чему она предстает и одухотворенной и одновременно очень реальной.

     И лишь иногда «образ места» художник формирует за счет сопоставления масштабов пространств и точечных включений юрт, менгиров, тропинок, вызывающих чувство погружения в мир бытия Хакасии. Таким образом, национальный дух хакасского пейзажа передается художником особыми выразительными приемами и средствами: гармоничностью композиции, её естественной красотой, панорамным размахом с глубиной пространства и воздуха,  живописным  обобщением, энергичной пластикой письма.

     Да, художник работает по впечатлению, но «впечатление» для него это творческий анализ, превращение материала в цельный собирательный картинный образ, даже в рамках этюда. 

     Этого чувства органической связи поклонника, исследователя и живописца природы  художник достиг благодаря постоянной работе на пленэре. Поэтому можно говорить, что творческий путь, пройденный Кобыльцовым, и перспективы его предстоящего развития позволяют видеть в нем пейзажиста, создавшего ряд ярких обобщенных образов Хакасии. С его именем теперь связываются представления о своеобразии красоты природы и о пейзажной живописи Республики. 

 PS.  Более 20 лет А.Г. Кобыльцов  ведет в Абакане активную подвижническую и просветительскую деятельность педагога и директора ДХШ им. Д.И. Каратанова. В это время было реконструировано старое здание и построены два новых учебных корпуса площадью 3463 кв. метра, отвечающих самым высоким требованиям технической оснащенности. Школа работает  в три смены и без выходных, охватив  около 1000 учащихся. Она стала учебным центром по внедрению современных методических новаций. Кобыльцов взял за правило организовывать поездки на пленэр не только для учащихся, но и для педагогов. Он собрал обширный фото-архив по истории искусства Хакасии, записал архив видео-аудиоматериалов по мастер-классам известных в России художников-педагогов, которых он регулярно приглашает в Абакан. Собрал большую библиотеку по изобразительному искусству, приобрел в методический фонд антикварные памятники русской и хакасской культуры,  большую коллекцию античных слепков. Его ученики продолжают учебу во многих престижных художественных училищах и вузах страны.

1989 – a member of Union of Artists.

Художник-график. Родился 31 июня 1947 года в г. Донской Тульской области. В 1968 – 1973 учился в Красноярском художественном училище им. Сурикова. Участник многих художественных выставок с 1973 г.

Член Союза художников России с 1989 г. Живёт и работает в г. Красноярске.

Участие в выставках:

1973 – Зональная выставка изобразительного и прикладного искусства молодых художников Сибири, г. Омск.

1975 – Краевая художественная выставка, г. Красноярск.

1975 – Четвертая зональная выставка , г. Томск.

1976 – Выставка, посвященная 40-летию Красноярского края, г. Красноярск.

1976 – III республиканская художественная выставка «Молодость России», г. Москва.

1977 – Республиканская художественная выставка к 60-летию Великого Октября, г. Москва.

1978 – Вторая Всероссийская выставка «Рисунок и акварель», г. Ленинград.

1980 – VI республиканская художественная выставка «Советская Россия», г. Москва.

1980 - Выставка «Сибирь социалистическая», г. Барнаул.

1985 – Всероссийская выставка «Мы строим БАМ», г. Москва.

1987 – Выставка творческих работ художников-графиков России, г. Красноярск.

1988 – Персональная выставка, г. Красноярск.

1989 – VI Всероссийская выставка эстампа, г. Москва.

1990 – Всесоюзная выставка акварели, г. Москва.

1991 – Всероссийская выставка «Рисунок-91», г. Москва.

1992 – Международная выставка графики «Биеннале-2», г. Калининград.

1993 – Региональная выставка «Сибирские художники», г. Новосибирск.

1995 – Первая Красноярская музейная биеннале, г. Красноярск.

1996 – Региональная выставка «Храм древних богов Сибири», г. Красноярск.

1996 – Персональная выставка, г. Канск, Красноярский край.

1997 - Персональная выставка, г. Канск, Красноярский край.

1997 - Персональная выставка, г.Шарыпово, Красноярский край.

1998 - Персональная выставка, г. Назарово, Красноярский край.

2002 – Персональная выставка, г. Красноярск.

2004 - Персональная выставка, г. Красноярск.

2005 – Выставка, посвященная 100-летию Союза художников, г. Красноярск.

2006 – Выставка красноярских художников в Германии «Сибирский ветер», г. Берлин.

2006 - Выставка красноярских художников в Китае, г.г. Харбин, Пекин, Шанхай.

2007 – Международная выставка «Транзит-Евразия», г. Харбин.

2008 – Выставка «Тунгусская звезда», г. Санкт-Петербург.

2009 - Выставка «Тунгусская звезда», г. Красноярск.

2009 – Выставка красноярских художников в Германии, г. Эрвитте-Хорн.

2009 – Выставка художников Красноярска «Сибирь - Недальний Восток», г. Владивосток.

У художника свежее и оригинальное, не замутненное авангардными выкрутасами и конъюнктурой, видение родной, близкой ему по духу, сибирской природы, которому он не желает изменять. Что не мешает творцу с каждой выставкой открывать зрителю новые грани и оттенки обыденных, казалось бы, пейзажей и предметов. Детская непосредственность восприятия, помноженная на профессионализм – вот отличительная особенность его работ.

Перед ним никогда не стояло проблемы поиска натуры и выбора материала, ведь для настоящего художника натура - весь окружающий мир, а материалом может стать что угодно: камень, дерево, металл… Главное - увидеть этот мир так, как до тебя его не видел никто другой. Это Бирюкову великолепно удается: перед его работами, будь то акварель или офорт, всегда завороженно останавливаешься, они притягивают взгляд. Ценители и почитатели творчества художника говорят, что его листы несут в себе радость узнавания и открытия того, мимо чего мы часто проходим в суете будней, не задумываясь, не замечая неброской красоты простых вещей. Ну, дорога, ну, лес, ну, тёжное озерцо... Обычный сибирский пейзаж, мы в нём живём, привыкли. Чай не Венеция с ее гондолами, не остров Таити с буйством цветов и красок, а уголок темнохвойной тайги, ручей подо льдом, куст облетевшей черемухи, заснеженная деревенька, дымки над крышами, курганы в степи, тихий зимний вечер... Однако, попав на листы одарённого колориста, все эти образы окружающего мира становятся чистой воды искусством, наполняются жизнью и смыслом – они то дышат грустью и ностальгией, то удивляют буйством палитры, то поражают смелой эклектикой цветовых сочетаний. А в итоге рождается гармония. У посетителей выставки замирает дыхание и открываются глаза.

Акварель, на взгляд дилетанта, «лёгкий жанр». Для неё требуется всего ничего - лист бумаги, коробка красок, кисть, банка воды... Но акварель, когда за нее берется настоящий мастер, - техника чрезвычайно сложная и взыскательная. она требует от творца очень много души и подлинного таланта, не говоря уж о виртуозном владении техникой. Акварель свободно допускает любые эксперименты и формальные изыски, но по-настоящему позволяет раскрыться только мастеру, чья человеческая и художественная натура тонка, наблюдательна и трепетна.

Его акварели - это в прямом смысле мгновенные зарисовки с натуры. Он называет их «настроениями». Многие из своих листов художник создал буквально за пять-десять минут, и это не этюды, а вполне законченные, самостоятельные произведения. Художник считает, что первое впечатление - самое сильное и настоящее. И умеет донести его до зрителя посредством нескольких точных мазков, верно схваченного состояния природы. Что совсем непросто, когда работаешь с капризной акварелью, которая подчиняется не каждому.

Его листы рождаются «здесь и сейчас» - в непосредственном контакте с изображаемым объектом. Художник не любит работать в мастерской, предпочитая творить на пленэре, причём в любое время года, в любую погоду. Чтобы это стало возможным, он много лет, как сам признается, «отрабатывал технологию». Поэтому для Михаила не проблема - создать акварель, стоя прямо на снегу, в 30-градусный мороз. Для этого он своими руками изготовил массу всевозможных приспособлений: есть у него крохотные жестяные печки, работающие на дровах, есть всевозможные бензиновые и газовые горелки, есть тёплые контейнеры для красок и этюдники с подогревом. Главная задача всего этого арсенала – не дать краске, бумаге и кистям застыть на морозе, да и самому не замерзнуть.

Впрочем, если даже отнять у художника его зимнее «снаряжение», он всё равно будет рисовать в мороз – разведёт вокруг несколько жарких костров, как уже бывало, и расположится между ними: богатый опыт скитаний и экспедиционной работы не проходит даром. С друзьями -- археологами и геологами -- Михаил истоптал сотни километров сибирских просёлков и таёжных троп, ночуя в палатках, чумах, а то и под открытым небом. Один из его товарищей рассказывал на открытии выставки, как художник однажды взял и нарисовал на стоянке рисунок отточенным, как бритва, топором на гладкой доске. Людям понравилось.

Но ему и этого мало, он хочет добиться еще большего единения природы с творчеством – недавно задумал травить офортные доски прямо в тайге, и здесь же - печатать листы!

Зачем?! – крутят снобы пальцем у виска.

А ему – плевать на скучных снобов. Ему интересно – что получится? Он уверен – это будет нечто другое, новое.

И оно получается. Как ни у кого.

Для таких «экспедиций» уже заказан у токарей портативный походный станок. «Ведь такого еще никто не делал! – взволнованно говорит художник. – Я попробую.»

Сделает. В этом он весь – лёгких путей в искусстве не ищет, всегда в движении,.

Творчество Михаила Бирюкова началось в конце 1960-х – начале 1970-х годов, когда в изобразительном искусстве Красноярска появилась большая группа молодых художников, выпускников Красноярского художественного училища им. В.И.Сурикова. Это были яркие дарования, продолжившие традиции самобытной, богатой индивидуальностями красноярской школы изобразительного искусства, сумевшие внести в нее свое собственное видение, свежую струю.

Михаил Бирюков с первых шагов в искусстве обратился к графике. Здесь его привлекало всё: рисунок, акварель, эстампные техники. Увлеченный человек, прекрасно знающий сибирскую природу, Михаил ходил по тайге и тувинским степям, бывал на северных реках и в Саянских горах, работал в геологии, где не расставался с карандашом, альбомом и акварелью. А в дальние переходы и на таежные зимовки - бывало и такое (сторожем на базе оставался, чтоб рисовать) - брал с собой еще и заготовки для офорта. Когда уж совсем было некогда, когда на ходу, в пути, набрасывал этюды простым карандашом, то помечал на них цвета буквами: «К» - красный, «З» - зеленый… В мастерской, конечно, всё это потом творчески переосмысливал.

Каждая такая поездка давала большой материал: серии акварелей, рисунков, офортов, наполненные любовью к миру, чистотой нетронутой человеком природы.

Стоит ли удивляться, что ведущее место в его творчестве занимает пейзаж Сибири, тех ее краев, где удалось побывать - от ковыльных тувинских и хакасских степей до северных бескрайних просторов.

Искусство Бирюкова всегда жизнерадостно по мироощущениям. В ранних его листах можно было видеть радость открытия вечно прекрасного мира, желание выплеснуть на бумагу восторг и удивление перед многоликостью и красотой всего сущего. С возрастом умение радоваться жизни, любоваться ее красотой сплавляется в его творчестве в единое целое, в котором есть место грусти, радости, жизни, смерти, вечности, - пишет искусствовед Татьяна Ломанова.

В работах последних лет присутствует некая затаенная грусть, которая пронизывает листы. Пример тому – серия акварелей, раскрывающих чудо ежедневного и каждый раз неповторимого восхода солнца. Акварели рассказывают о новизне каждого рассвета, когда ночь на исходе, и все живое ожидает появления первого солнечного луча. В одних листах художника завораживает звенящая тишина момента, когда появляется первый луч. В других – величие и торжественность светила звучит как гимн нарождающейся жизни, в третьих – ошеломляющая красота восхода вызывает у мастера кисти такие богатые цветовые ассоциации, что для передачи своего состояния ему не нужен сюжет, лишь ощущения, раскрытые в звучной цветовой гамме. И тогда им создаются почти абстрактные обобщенные композиции, в которых главное – музыка цвета.

Еще одна серия акварелей заставляет размышлять о вечности и бренности жизни – серия, посвященная древним курганным могильникам и менгирам, разбросанным по сибирским степям. Тысячелетия стоят они немыми свидетелями прошедших эпох, а над ними бесконечной чередой идут восходы, освещая их рождающимся утренним светом, льют дожди, каждое лето поднимаются новые травы. Многие художники создавали работы, посвященные этим тысячелетним степным сторожам, но Бирюков раскрыл в серии свое отношение, свой мир образов, в котором он отражает гармонию всегда изменчивой и всегда молодой жизни (солнце, дожди, туманы, травы) с вечной тишиной древних курганов.

Его акварели отличаются плотностью и интенсивностью гаммы, яркими контрастными световыми сочетаниями. Автор охотно использует горячие красные, оранжевые, желтые цвета, смело сопоставляя их с тёмными, плотными контрастами. Казалось бы, всё делается не так, как принято в прозрачной акварели, а в результате из-под кисти художника выходят красивые, сбалансированные по цвету, насыщенные листы, остро передающие настроение автора.

Для художника понимание красоты заключается в постоянной изменчивости и неповторимости каждого момента. В его листах – вечное противостояние уходящего лета и наступающей осени, мерцающая тишина озер под бесконечным небом, изменчивые облака. И все же в этих листах не только восхищение неповторимостью природы, в них – размышления зрелого мастера о жизни, и это наполняет работы М.Бирюкова глубиной, значимостью, - так говорит о его работах профессионал искусствоведения Т.Ломанова.

Обращение к акварели – это лишь одна сторона творчества Михаила Бирюкова. Не менее плодотворно работает художник в эстампных техниках, а именно в офорте. Здесь его диапазон более широк: от пейзажей до образов древнего наскального искусства. Его плотные, богатые по тональной разработке и штриховому разнообразию листы обладают красивым ритмом, интересны по композиции. Офортам свойственна та же внутренняя динамика, что и акварелям. Автор много экспериментирует в гравюре на металле, использует многие ее разновидности, в каждом листе ставя сложные задачи и решая их.

Свою разножанровость он объясняет просто: искусство - это неделимое целое. По большому счету нет живописцев, графиков, скульпторов - есть художники. И он - один из них.

Путешествуя с археологами, М. Бирюков познакомился с наскальным искусством Тувы и Хакасии и горячо увлекся им. Огромное впечатление, оставленное от встреч с прошедшими эпохами, вылилось в серию офортов на «петроглифические» темы: лошади, олени, сарлыки словно сошли с наскальных писаниц на листы красноярского графика. Но он не слепо копирует древнюю живопись, а создаёт новые авторские, художественные образы, навеянные знакомством с искусством далеких предков. Они наполнены желанием современного художника познать мир прошедших эпох, проникнуть в космогонизм представлений древних поселенцев Сибири. Офорты «по наскальным мотивам» занимают сейчас в его творчестве одно из главных мест. В мире такими «римейками» занимаются сегодня единицы – уж очень увлеченным, знающим и трудолюбивым художником нужно быть, чтобы во всём этом разбираться, чтобы чувствовать и понимать красоту и ценность древнего искусства.

Наскальными рисунками Михаил занялся давно - еще в начале семидесятых. В те годы он часто бывал в экспедициях, объехал почти весь Красноярский край, Хакасию и Туву. И практически везде, где был, встречал наскальные рисунки.

Первое время занимался ими, в основном, в силу своих служебных обязанностей - поскольку работал штатным художником у археологов. Делал копии и эстампажи, которые потом вместе с отчетами ученые передавали в музеи. Но копии - это документы, а Бирюков - художник. Для него рисунок на камне - не столько молчаливый свидетель минувших эпох, сколько произведение искусства, выполненное сотни лет назад чьей-то умелой и наверняка талантливой рукой. Постепенно пришло увлечение, которое осталось на всю жизнь.

«Со стороны кажется - такое искусство проще простого, очень доступно. Но когда я принялся более внимательно изучать эти рисунки, то был поражен, - говорит Михаил. - Первобытные люди были большими художниками. Каждая точка у них находится на своем месте. Изображение даже меняется - в зависимости от времени суток. Утром там работают одни точки, в полдень - другие, вечером - третьи. На скале происходит движение. Становится другим объем, цвет, даже характер животного. Это очень сложное искусство.»

В том, что это именно искусство, Бирюков не сомневается - вопреки распространенному мнению о том, что основная функция наскальных рисунков - ритуальная. Мол, с их помощью древние жрецы задабривали духов природы и молили ниспослать им удачную охоту. Он уверен: главная причина, по которой они появились, - желание первобытного человека нарисовать то, что он видит, передать свое восхищение природой. У наших далеких предков тоже была такая внутренняя потребность – рисовать. Не для каких-то утилитарных целей, а потому что душа просила! По словам Бирюкова, у первобытного художника и у современного - задачи одни и те же. Изображение вроде бы натуралистическое, но все лишнее из него убрали, оставив движение и пластику, а в результате получился художественный образ.

К древним своим коллегам Бирюков относится с величайшим уважением. И считает, что мы недооцениваем предков. На скалах есть изображения не только животных или воинов, но и целые карты звездного неба. Их точность такова, что по ним при желании можно ориентироваться до сих пор.

Естественно, только рисунками на бумаге здесь ограничиваться Бирюков не стал - у него есть целая серия работ, выполненных в камне. Причем не только в условиях мастерской, но и "на пленэре" - то есть непосредственно на скалах. Каждый такой рисунок художник сейчас маркирует - чтобы его случайно не приняли за древний. А то бывали случаи – археологи ошибались. Говорили: «Зачем ты нас путаешь?» Художник спорил: «Имею право! Где хочу – там рисую.»

«Часто меня спрашивают - зачем я рисую на скалах? - говорит Бирюков. - На этот вопрос у меня уже давно готов ответ. Есть материалы, которыми пользуется художник. Холст, бумага, дерево, металл... Никто не может ограничивать его в выборе материала. А чем камень или скала принципиально хуже холста?»

Бирюков смеётся: «У Гогена был остров Таити, у Моне – его пруд с кувшинками, который он постоянно рисовал, а у меня есть любимая Жуковка. Ничуть не хуже!»

Эта неприметная сибирская деревня, что в ста километрах от Красноярска на запад по Транссибирской магистрали, стала в последние годы для художника неисчерпаемым источником вдохновения. Здесь у него есть дача, она стоит в живописном месте, на краю деревни. У самой тайги, в устье ручья Жуковка, впадающего в реку Кемчуг. Покосившийся домик с огородом и буйными зарослями черёмухи расположились, считай, на полуострове, потому что с трёх сторон – вода. Большинство работ последних лет сделаны художником именно здесь.

«Иногда я и сам не пойму, - признается он, - где у меня главная мастерская – здесь, или в Красноярске? Мой полуостров – такое чистое, благодатное и светлое место, хоть церковь ставь. Тут отличная, как сейчас модно говорить, «энергетика». И есть для работы всё, что нужно, здесь я с удовольствием рисую и отдыхаю душой, здесь меня посещает Господь.»

Деревня и ее окрестности, тайга, излучины, берега и заветные старицы Кемчуга десятки раз изображены художником на его листах - утром и на закате, осенью и зимой, при разном свете и в разную погоду. Ходить далеко не надо, всё перед глазами: белый снег, а на нём – заячьи следы; чёрная вода, бобровая плотина, зелёные ели, нарядные кусты - и вот появляется еще один неповторимый пейзаж.

Одна из лучших акварельных серий Бирюкова так и называется - «Деревня Жуковка зимой». Такой светлой грустью, покоем и любовью веет от этих работ, так просто, скупо и точно схвачена в них эта скромная сибирская деревня, состояние природы...

Есть среди работ художника триптих «Енисей». Изображена река в разную погоду. Небо, вода, берег... Какие краски, полутона, свет, какое неожиданное видение натуры! Не случайно некоторые поклонники Бирюкова, не из числа искусствоведов, осторожно говорят, что есть в его работах что-то от импрессионизма. А он и не скрывает, что любит импрессионистов, они оказали на него большое влияние, как, впрочем, и на всё современное искусство.

В Жуковке написана одна замечательная акварель-«настроение», маленькая такая неброская работа, которую хочется отметить особо, – «Звёздный вечер». На ней вы не увидите россыпей ярких, ослепительных звезд -- их там всего несколько. Три или четыре. Но они здесь так к месту, так выразительны, что не остается сомнений -- вечер был действительно звездным, и художник увидел его именно таким. Три-четыре звезды - как три-четыре ноты, из которых рождается прекрасная мелодия. Вообще, если сравнивать акварели Бирюкова с музыкой, то это чаще всего музыка тихая и проникновенная. Именно такой, когда вокруг гремят барабаны и наяривает гармонь, людям сегодня очень не хватает.

«Я хожу по земле, смотрю на звезды, восходы и закаты, чтобы потом запечатлеть все это в красках», - признаётся художник. И в его словах нет пафоса – он так живёт.

Не случайно даже его чёрно-белая графика, как это ни парадоксально, играет цветовой палитрой. Для этого особый талант нужен: заставить зрителя увидеть много цветов, пользуясь только двумя. Как точно и профессионально выверены полутона, как мастерски изображена вода в ранних его офортах из серии "По Тубе". Какая мощь и широта сибирского пейзажа в офорте «Долина»!

В том, что Бирюков, восхищающийся цветом, предпочитает работать в столь сложной графической технике, ничего удивительного нет. Наша планета не всегда освещена солнцем. В ночи - в чёрно-белом - есть тайна. Загадка, которая будоражит. Цветной мир - это мир, в котором мы живём, а чёрно-белый, уверен художник, - это мир параллельный. Графичный, очень конкретный, который пришёл к нам из древности - вместе с наскальными рисунками.

Художник постоянно участвует в краевых, региональных, республиканских и международных выставках. Его произведения находятся в собраниях музеев Красноярска и края, в музеях Сибири, в Дирекции выставок Росизопропаганды в Москве, в частных собраниях.

Хакасские курганы, саянская осень, река Кемчуг, степные озера, оттенки вечернего снега, наскальное искусство… Вся прекрасная сибирская земля, вдохновившая мастера, запечатлены им в красивых, сочных акварелях, звучных, тонально богатых офортах. Он щедро дарит их людям, не прерывая творчество ни при каких обстоятельствах. Художник продолжает работать, задумывает новые поездки, новые серии, изобретает новые свои «технологии», потому что он – Художник.

(При подготовке очерка использованы статьи искусствоведа, засл. работника культуры РФ  Татьяны ЛОМАНОВОЙ, журналистов Дины ЗВЕРЕВОЙ и Сергея БУРЛАКУ